3. Участие в православных обрядах и обычаях

а) в обрядах жизненного цикла

В течение исследуемого периода традиционно значимым для населения Вологды оставались таинства крещения и миропомазания. В силу упоминаемой выше высокой религиозности старшего поколения, крещение детей происходило практически повсеместно, вплоть до 1940 года и далее. Современники отмечали: “В эти годы почти все дети в школе были крещеные, многие носили крестики. Становясь старше, мы боялись насмешек некоторых человек в классе, поэтому прятали крестики в спичечный коробок, а выходя из школы, вновь надевали их” Воспоминания Е. С. Палтусовой. С. 8-9..

К сожалению, отсутствие метрических книг не дает возможности конкретно представить бытование обычаев православного воспреемничества, своеобразного духовного родства православных вологжан. Однако известно, что в течение 1920-х годов наличие крестных родителей (крестных отца и матери) было обязательным условием для совершения таинства Воспоминания Е. С. Палтусовой С. 9; Воспоминания И. С. Полянской. С. 7. . Вместе с тем с середины 1930-х годов этот благочестивый обычай несколько упрощается и при совершении таинства крещения допускался лишь один крестный родитель, а в отдельных случаях его заменял исполняющий таинство священник.

К концу 1930-х годов, в условиях ужесточения контроля власти за деятельностью священников и при существовавших запретах на совершение церковного обряда, имела место “практика подпольного крещения”. Е.С. Палтусова вспоминает: “Слышала от знакомых, что крестили своих детей, но не в церкви, где точно - не говорили” Воспоминания Е. С. Палтусовой С. 9.. “Были и такие, кто крестили детей на квартирах, многие из них, кто очень редко ходили в храм, боялись”, - отмечала И.С. Полянская Воспоминания И. С. Полянской. С. 7. . При этом крестили не только младенцев, но и детей старшего возраста. Так, в своих отчетах о состоянии антирелигиозной работы отдел пропаганды и агитации при Вологодском областном комитете ВКП(б) за 1940 год отмечал: “Имеются случаи подпольных крестин детей, а в церквях Вологодского района крестят детей 7-8 и 10-летнего возраста” ВОАНПИ. Ф.2522. Оп.2. Д.416. Л.13..

Так, в практике таинства крещения - по сути своей означавшего воспроизводство православных поколений - наблюдались новации: с одной стороны, происходят вынужденные утраты в традиционной обрядовой практике (например, замена двух воспреемников одним, возложение функций воспреемника на священника, отказ от постоянного ношения нательного крестика крещеными), с другой - нарастает практика переноса совершения самого таинства из храма в дом, в семью (“домашняя церковь”), в условия секретности и неразглашения сведений о нем.

Известно, что с принятием декрета “Об отделении церкви от государства и школы от церкви” (ст.8) акты гражданского состояния должны были производиться исключительно отделами записи браков гражданского состояния. Были переданы им и вопросы регистрации брака. Вместе с тем значение церковного венчания, особенно в 1920-е годы, оставалось для вологжан жизненно важным.

Основным источником, раскрывающим практику венчания, являются брачные обыски - письменные акты, составляемые причтом перед венчанием, и содержащие сведения о брачующихся. В нашем распоряжении имеются данные по Георгиевскому приходу г. Вологды за 1917-29 гг. В этом храме совершалось венчаний: в 1917 году - 3; в 1918 - 7; в 1919 - 7; в 1920 - 6; в 1922 - 3; в 1923 - 2; в 1924 - 3; в 1925 - 2; в 1926 - 2; в 1928 - 2; в 1929 - 4. Факты свидетельствуют, что даже в небольшом приходском храме число венчаний устойчиво, что позволяет думать, что и в других вологодских церквях они были нередки. Эти выводы подкрепляются и тем, что среди прошений в местные органы исполнительной власти в отношении возвращения части предметов церковно-богослужебного характера, изъятых в период кампании 1921-22 гг., встречаются просьбы о возвращении изъятых брачных венцов. Такую просьбу священник Свято-Духовской церкви о. Николай Вохомский объяснял тем, что “в них часто является крайняя надобность” ГАВО. Ф.412. Оп.1. Д.25. Л.97. . В областной газете “Красный Север.” есть свидетельства того, что до середины 1920-х годов церковный брак был довольно распространен даже среди членов партии и комсомольцев Партия и религиозные обряды // Красный Север. 16 июня. 1925. С. 4.. По наблюдениям современников, венчание собирало огромное количество народу. Как вспоминает Е. С. Палтусова: “Венчания были, в том числе и в Дмитриевской церкви. Службу совершал протоиерей о. Иоанн Костров. Храм в этот день был украшен цветами” Воспоминания Е. С. Палтусовой С. 9..

Устойчивое бытование церковного брака в 1920-е годы представляется одним из наиболее важных свидетельств значимости православной традиции в среде горожан, поскольку решение о совершении таинства принималось, исходя из собственных убеждений самих брачующихся, а обязательность заключения церковного брака с точки зрения закона в то время не существовала.

Похоронно-поминальная практика имела более открытый характер. Да и гражданские законы, в целом, не препятствовали совершению подобных обрядов. Как правило, в течение 1920-х годов церковные похороны не были предметом осуждения даже в среде явных противников религии (официальные запреты начались лишь к концу 1930-х годов). По наблюдениям современников, отпевание умерших было довольно распространено и в течение 1920-х годов отпевали практически всех умерших. Исключение составляли лишь наиболее убежденные последователи новой идеологии. Отметим, что в 1927 году было подписано соглашение Губернского отдела коммунального хозяйства с уполномоченными Богородской кладбищенской общиной о пользовании кладбищем. Данный документ официально разрешал публичное отправление общепринятых религиозных обрядов по умершим УФСБ по Вологодской области. Ф.3. Т.18. Л. 53-55.. После массового закрытия церквей, в Богородском кладбищенском храме в 1930 году, например, “приходилось совершать обряд отпевания одновременно у 10-15 гробов” ГАВО. Ф.53. Оп.2. Д.235. Л.154-155.. Известны случаи, когда в приходском храме отпевали советских и партийных работников. На протяжении 1920-х годов в местной областной газете “Красный Север.” официально объявляли о предстоящем отпевании умерших в городских храмах. В отдельных случаях происходило совмещение обрядов: гражданские похороны сопровождались очным церковным обрядом. Показательно в связи с этим, что именно кладбищенские храмы оставались действующими дольше других.

Церковные похороны представляли собой целую систему обычаев и ритуалов, поддерживаемых на протяжение многих времен и передаваемых из поколения в поколение. С телом покойного сначала прощались дома. У изголовья и вдоль гроба, располагавшегося на столе, стояли канделябры. Гроб обшивали кружевами, цветами. Шили это, как правило, родственники. На умершего (если это женщина) надевали саван белого цвета, на тело возлагали икону, какая была в то время в доме, а в руки - крест. К вечеру на третий день гроб с покойным привозили в церковь, а утром отпевали, как правило, в своей приходской церкви (в каждом храме имелось специальное место для гробов). Гроб с телом находился в приходском храме в течение всей утренней службы, а по ее окончанию начиналось заупокойное богослужение (отпевание). После совершения церковного обряда в храме похоронная процессия под колокольный звон направлялась на кладбище. В Вологде хоронили на трех кладбищах - Горбачевском, Богородском и Введенском. Во время прощания с покойным на кладбище у могилы на колокольне при кладбищенском храме был звон до тех пор, пока гроб не опустят в могилу Воспоминания Е. С. Палтусовой. С. 9-10.. В том случае, когда обряд отпевания совершали над умершим священнослужителем его облачали в священнические одежды ГАВО. Ф.53. Оп.2. Д.224. Л. 40; Д.269. Л.41., а в гроб клали Евангелие Там же. Д.269. Л.41..

Церковные похороны собирали большое количество верующих. Об этом писали в своих доносах осведомители ОГПУ. Так, в сводках за 1928 год отмечалось следующее: “Особое стечение народа замечалось на погребении тихоновского протоиерея Владимира Кузьминского 21 января в церкви Покрова, где обширный храм не вместил верующих, что характеризует о существующих массах верующих в Вологде” УФСБ по Вологодской области. Ф.3. Т.23. Л.28 об..

Известно, что в 1930-е годы нередко отпевали дома, приглашая для этого священника. В ряде случаев прямо на квартире умершего устраивали всенощную Воспоминания Е. С. Палтусовой. С. 11-12; Воспоминания И. С. Полянской. С. 3-4; Воспоминания Р. А. Андреевой. С.2..

Поминальная часть обряда проходила дома. Как правило, еще во время отпевания в церковь приносили кутью, готовившуюся из риса с изюмом. Из воспоминаний Е. С. Палтусовой следует: “Сами поминки были очень непродолжительны. Знакомые, соседи и пр. не садились за стол. Они лишь поминали с кутьей и уходили. За стол садились только родственники и близкие” Воспоминания Е. С. Палтусовой. С. 10-11.. В полной мере сохранился обычай заказывать сорокоуст и поминать умерших на 3, 9, 20, 40 дни, а также на годовщину. Соблюдались и поминальные обычаи Димитровской Субботы, Мясопустной Субботы, Троицкой родительской субботы, “Семика”, Троицы. В поминальные дни верующие обязательно посещали церковь, где служилась заупокойная литургия и совершалась общая панихида. Во время церковного богослужения подавали записки “Об упокоении”. В воскресные и другие праздничные дни на городских кладбищах духовенством совершались панихиды на могилах. В сводках ОГПУ за ноябрь 1928 год отмечалось: “По воскресным же праздничным дням тихоновцы нанимаются ходить по кладбищу и служить панихиды двух попов Сумарокова Николая от церкви Петра и Павла и монаха Ивана от Власья, таким образом, каждый праздничный день у староцерковников с 9 часов утра по могилам ходят двое наемных попов и третий свой” УФСБ по Вологодской области. Ф.3. Т.24. Л.83..

Даже в тех случаях, когда хоронили неверующего члена семьи сохранялись отдельные элементы церковного обряда: положение в гроб иконы, чтение молитв над умершим, зажигание у гроба свечей и т.п.

б) в обычаях иконопочитания

Источники позволили установить сохранение некоторых обычаев вологжан, связанных с почитанием икон и других православных святынь.

Главная святыня Вологды, чудотворная икона Всемилостивого Спаса, до 1924 года находилась в Спасо-Всеградском соборе. После закрытия собора икона была передана (11 марта 1924 года) в Кирилло-Рощенскую приходскую церковь ГАВО. Ф.53. Оп.2. Д.309. Л.39., где и хранилась до 29 декабря 1926 года Там же. Д.251. Л.77.. В результате общей проверки богослужебного имущества храмов Вологды означенная икона была передана в Вологодский музей.

В связи с этим Спасо-Всеградский собор, а затем и Кирилло-Рощенская церковь, были всегда наполнены молящимися, “приходящими на поклонение этой святыне” Там же. Д.267. Л.71.. В дни празднования чтимого образа - 31 октября - совершались высокоторжественные службы. Так, в 1924 году в ночь с 30 на 31 октября Вологодский губисполком разрешил открыть для молящихся Кирилло-Рощенскую церковь на всю ночь в связи с тем, что “жители окрестных селений, приходящие на этот праздник, после всенощной остаются в храме до начала утреннего богослужения” Там же. Д.251. Л.24..

Передачу иконы в Вологодский Губмузей верующие вологжане восприняли негативно. В местные и центральные органы власти поступали многочисленные прошения о возвращении иконы верующим Там же. Л.75-75 об.. В сводках ОГПУ за январь 1927 года зафиксирован следующий факт: “В июне 1926 года Губернский исполком вынес Постановление об изъятии данной иконы, однако община оказала в этом большое сопротивление и икона осталась не изъята” УФСБ по Вологодской области. Ф.3. Т.18. Л.70.. В донесениях осведомителей от 24 мая 1928 года отмечалось, что “несколько староцерковнических приходов сразу же после изъятия иконы, обращались в Губадмотдел и Губмузей с просьбой выдать им икону “Спаса обыденного”, как чтимую верующими. Губадмотдел и Губмузей в просьбах староцерковников отказывали” Там же. Л.163.. В 1928 году приходские общины города вновь возбуждали ходатайство о возвращении иконы в один из храмов Вологды, “чтобы она была доступна для поклонения всех желающих” ГАВО. Ф.53. Оп.2. Д.267. Л.70.. Православные вологжане обращали внимание на то, что “возвращение в пользование верующих чтимого образа Спаса Всемилостивого, а также и других святынь Спасо-Всеградского собора, вывезенных из Кирилло-Рощенской церкви, внесет духовное удовлетворение, а может и примирит верующих с картиной разрушения местных святынь” Там же. Д.251. Л.76.. Были попытки возбудить ходатайство о передаче иконы и обновленческим общинам города УФСБ по Вологодской области. Ф.3. Т.18. Л.163.. Однако, несмотря на длительные переговоры с властью, икона так и не была возвращена православным.

Другой общегородской святыней являлся местночтимый образ Божьей Матери “Всех Скорбящих радости”, находившийся до 1918 года в тюремной Скорбященской домовой церкви. После закрытия данной церкви икона была передана в Вознесенский храм. Во время проводимого изъятия церковных ценностей были попытки снять медную ризу с иконы. Тогда представители Вознесенской общины заявили протест “против снятия ризы Скорбящей с иконы Скорбящей Божией Матери и просят оставить таковую в храме как местночтимую святыню и, по мнению представителей общины, чтимую всем православным населением г. Вологды и окрестностей, как чудотворную, а также потому, что ризою прикрывается древняя ветхость иконы, и если с нее снять ризу, то весь вид иконы теряется” ГАВО. Ф.53. Оп.2. Д.295. Л.20-21.. Несмотря на несогласие членов комиссии по изъятию церковных ценностей, риза была сохранена Там же. Л.7.. После закрытия Вознесенской церкви в 1928 году святыня была перенесена в храм Дмитрия Прилуцкого Там же. Л.20, 104.. В имеющихся в нашем распоряжении сводках ОГПУ неоднократно отмечалось, что многолюдные службы в Вознесенском, а затем и в Дмитриевском храме, напрямую связаны с наличием у приходской общины чтимой иконы. Многолюдные моления у этой иконы в дни репрессий и гонений фактически означали акт православного осуждения такой политики.

В Никольской Глинковской церкви находилась чудотворная икона Божией Матери “Казанская”, перенесенная в 1930 году в теплую Богородскую кладбищенскую церковь. По сведениям современников, “на поклонение к этой иконе в 1930-е годы собирался народ со всей округи” Воспоминания И. С. Полянской. С. 7. .

Икону Божией Матери “Неопалимая Купина”, находившуюся в 1920-е годы в Покрово-Козленской церкви, во время пожара 1920 года носили по домам, желая предотвратить стихию. Благоговейное отношение к этой святыне особенно проявлялось среди прихожан данного храма. Все эти годы в день праздника иконы совершалось торжественное праздничное богослужение с приглашением епископа, профессионального хора и духовенства города ГАВО. Ф.53. Оп.2. Д.813. Л.189..

Традиция иконопочитания в исследуемый период проявлялась и в других благочестивых обычаях. Как стало известно из воспоминаний современников, “долгое время - до середины 1930 годов - при пересечении улиц Галкинской и Копанки, у Кузницы, находилась большая икона Божией Матери - Царицы небесной, и все проходящие обязательно крестились на сей образ” Воспоминания Р. А. Андреевой. С. 12.. В источниках за 1923 год мы находим следующее свидетельство: “На одном из домов (на окне) по улице Чернышевского (возможно, в данном случае имеется в виду дом помещика Зубова, приобретенный Братством Всемилостивого Спаса, где до 1917 года располагались бесплатная библиотека и читальня - И. С.), где находилось богоугодное заведение, находилась икона Богородицы. Прохожие останавливались и крестились перед иконой. Теперь, когда икону сняли, прохожие, проходя мимо дома, обычно по-прежнему крестятся” У страха глаза велики // Красный Север. 22 мая. 1923. С. 2..

Особо почитались верующими храмовые иконы. Вероятно, именно с этим можно соотнести желание приходских общин иметь чтимые образа даже после закрытия приходского храма и перехода общины в действующую церковь, а также требования вернуть в пользование верующих приходские иконы, изъятые в результате конфискационной политики государства. Проявлением искреннего почитания приходских святынь было украшение икон и возложение к ним цветов в праздничные дни Воспоминания Е. С. Палтусовой. С. 2..

Бережно сохранялись иконы и в повседневной жизни. У многих вологжан они по-прежнему венчали красный угол. И.С. Полянская вспоминает: “Иконы всегда были дома, за них не очень ругали. Особенно дороги иконы Богородицы, Спасителя, Николая Чудотворца. Без Иисуса Христа не было ни одного дома. Как правило, иконы стояли на кухне, в углу, в праздники обязательно зажигали лампады. В более поздние времена заставляли убрать иконы, но мама не убрала, так и отступились. Очень много икон было у папы (протоиерея о. Симеона Видякина - И.С.), после войны его иконы мама сдала в Богородскую церковь” Воспоминания И. С. Полянской. С. 7, 8.. Е.С. Палтусова информирует: “Все иконы перешли нам от бабушки. Дома было много икон: 4 больших иконы Покрова Пресвятой Богородицы, Скорбящая Всех Радости, Николая Чудотворца и Казанской Божией Матери. Под этими иконами висели лампады, которые зажигали обычно вечером, перед чтением молитв. Каждый из членов семьи хранил лик своего святого. У меня была еще и серебряная иконка Скорбящая Всех Радости с колечком. ...Когда кто-нибудь болел дома, над его головой обычно весили иконку” Воспоминания Е. С. Палтусовой. С. 3, 11..

Выявлены и еще три места особого общегородского почитания: целебный колодец Свято-Духова монастыря, могила вологодского юродивого Николая Рынина, и крест на колокольне Горнего Успенского женского монастыря. В 1920-е годы, до самого закрытия приходской церкви к колодцу приходили горожане и жители окрестных сел, верившие в целительную силу воды. В источниках отмечается: “В праздник 28 мая 1923 года целый день шел народ, даже была очередь” Матвеев Н. Источник заразной болезни // Красный Север. 31 мая. 1923. С. 2.. Землю с могилы Николая Рынина считали целебной Жизнеописания отечественных подвижников благочестия 18 и 19 веков. Введенская Оптина пустыня. Декабрь. Часть 1. 1994. С. 137-147.. Священнослужители Богородского кладбищенского храма вели учет исцелений от различных недугов. Это стало одной из причин ареста всего причта Богородской кладбищенской церкви в октябре 1926 года. Против священнослужителей возбудили уголовное дело УФСБ по Вологодской области. Ф.3. Т.18. Л.95-95 об.. Между тем, по мнению современников, подобные факты чудотворений наблюдались в течение всех последующих лет, однако о них предпочитали умалчивать, дабы сохранить чтимую могилу. В течение 1920-х годов на колокольне бывшего Горнего Успенского женского монастыря был сохранен крест, даже в то время, когда монастырь был передан военной роте. Крест всегда был освящен лампадами, проходившие мимо него совершали крестное знамение Неопалимая Купина // Красный Север. 24 сентября 1925. С. 6..

в) в праздниках и крестных ходах

Несмотря на внедрение в сознание и быт горожан новых советских праздников, православный календарь сохранял свое жизненное значение. Подтверждением тому является введение в гражданский календарь ряда церковных праздников в качестве особых дней отдыха. Так, 4 июня 1926 года было принято Обязательное постановление Вологодского исполнительного комитета “О праздничных и особых днях отдыха на 1926 год” Красный Север. 5 января. 1926. С. 7.. В связи с этим революционными и праздничными днями были установлены: 1 января - Новый год; 6 января - Крещение; 22 января - день 9 января и памяти В. И. Ленина; 12 марта - Низвержение самодержавия; 18 марта - День Парижской коммуны; 1 мая - День Интернационала; 25 марта - Благовещенье; 3 мая - второй день Пасхи; 10 июня - Вознесение; 21 июня - Духов день; 4 июля - День Конституции СССР; 6 августа - Преображение; 7 ноября - День пролетарской революции; 25 декабря - Рождество. В 1927 году особыми днями отдыха были установлены следующие церковные праздники: 5 марта - масленица; 25 апреля - Пасха (второй день); 2 июня - Вознесение; 13 июня - Духов день; 6 августа - Преображение; 15 августа - Успение Божией Матери; 26 декабря (так в источнике - И.С.) - Рождество Там же. 22 декабря. 1926 . С. 4.. Данные решения принимались, прежде всего, исходя из общего настроя горожан, которые традиционно отмечали наиболее важные даты церковного календаря.

Кроме двунадесятых праздников большое место в церковной жизни вологжан занимали престольные праздники. В 1920-е годы, до времени массового закрытия храмов, в среде благочестивых вологжан бытовала традиция посещать тот храм, где был престольный праздник Воспоминания Е. С. Палтусовой. С. 1.. Отмечались и часовенные праздники. Так, например, вплоть до 1930 года в часовне Белоризцев раз в год производилась церковная служба ГАВО. Ф.53. Оп.2. Д.297. Л.75.. Так, престольные праздники объединяли в едином соборном служении большое количество прихожан разных приходов Вологды. Празднование отличалось особой торжественностью. Источники отмечают, что в большинстве общин практиковалось архиерейское служение с собором духовенства города при участии профессиональных хоров певчих. Так, в день Св. Апостолов Петра и Павла 29 июня 1927 года Петро-Павловской общиной дополнительно были приглашены два священника и диакон, а также хор певчих Там же. Д.267. Л.58.. В престольный праздник Владимирской общины - 8 сентября 1928 года - церковная служба проводилась при участии приглашенного хора певчих Там же. Д. 227. Л.101. . В сводках ОГПУ за 1930 год было замечено: “В нижнем храме (имеется в виду Богородский кладбищенский храм, принадлежащий сторонникам патриаршего управления - И. С.) устраивают торжественные архиерейские служения, как то было в день праздника Св. Духа, храмового для нашей общины и имеющего особое для нас значение. Всенощную на Духов День и литургию в самый день этого праздника в нижнем храме совершал с сонмом духовенства епископ Аполлос” УФСБ по Вологодской области. Ф.3. Т.23. Л.27..

Даже условиях антирелигиозных кампаний православные вологжане продолжали соблюдать ритм жизни, соответствовавший церковному канону. Подтверждением тому является 7 января 1928 года, когда многие рабочие не вышли на работу, празднуя Рождество Старая привычка // Красный Север. 8 января. 1928. С.5..

Постановлением СНК СССР от 24 сентября 1929 года устанавливался новый распорядок рабочего времени, предполагавший пятидневную рабочую неделю с одним выходным днем, который приходился на любой день недели СЗ. 1929. № 63. Ст. 586.. В результате воскресенье, отмечаемое Церковью как праздничный день, теперь чаще всего становилось рабочим. Тем самым была “сломана” седмица - мера времени в церковном календаре.

В течение довольно длительного периода, по нашим наблюдениям - вплоть до середины 1930-х годов, в наиболее известные церковные праздники сохранилась традиция хождения духовенства со славой по домам верующих. Вот как описывает этот ритуал Е.С. Палтусова: “В большие праздники приходили священник и диакон (иногда их сопровождали особо благочестивые прихожане) славить во все квартиры нашего дома. Во время каждения и произнесения славы семья стояла под иконами. В более богатых семьях накрывали столы и угощали духовенство. После совершения обряда родители расплачивались со священнослужителями. Определенной оплаты не было - платили, кто сколько мог” Воспоминания Е. С. Палтусовой. С. 4..

Характерной особенностью бытования православной традиции в исследуемый период было совершение крестных ходов, веками являвшихся необходимым элементом большинства церковных праздников. В связи с ужесточением государственного воздействия на внутрицерковную жизнь становилась довольно сложной и практика подготовки крестного хода. В связи с этим главная роль в инициировании прошений на совершение крестного хода переходила к членам религиозных общин. Именно они - прошения - и стали основным источником для уяснения ряда вопросов бытования крестных ходов в Вологде.

Мы располагаем сведениями о разных вариантах крестных ходов. Довольно частым было хождение с приходскими святынями вокруг приходского храма, а также вокруг территории своего прихода. Как правило, подобные крестные ходы совершались в общецерковные и престольные праздники. Анализ прошений позволяет установить и маршруты следования верующих. Так, например, в Царе-Константиновском приходе в течение 1920-х годов после ранней обедни в первое воскресенье июля после Петрова дня совершался крестный ход вокруг своего прихода - от церкви по улицам Хлюстова, Пролетарской, М. Архангельскому переулку, по валу у линии железной дороги, налево по улицам Октябрьской, Пролетарской, Кобылкинской и по улице Хлюстова к церкви ГАВО. Ф.53. Оп.2. Д.286. Л.134, 135.. 2 августа 1924-26 гг. приходом Покрово-Козленской церкви по традиции устраивались крестные ходы после поздней литургии по улицам М. Козленской до улицы Урицкого, по улице Урицкого до Галкинской, по Галкинской до улицы Герцена, по улице Герцена до улицы Лассаля, по Лассаля до Фроловской улицы, спольем по улице Урицкого и обратно в церковь Там же. Д.272. Л.87-87об; Ф.412. Оп.1. Д.25. Л.288, 289.. 10 августа 1924 года по установленному ежегодному обычаю были совершены крестные ходы верующими и духовенством Никольской Владыченской общины в пределах улиц Владычной слободы, Краснофлотской, Никольской, Подлесной и Калашной Там же. Ф.412. Оп.1. Д.25. Л.233. , а также Владимирской общины по улицам Богословской, Обуховской, Октябрьской, Кобылкинской, Петроградской и Кузнецкой Там же. Л.236. . 17 августа 1924 года после ранней обедни крестный ход был совершен от Спасо-Преображенской Фрязиновской церкви по Краснофлотской набережной по течению реки Вологды, кругом Бурловского завода, вспольем около городского вала, двором бывшей уездной больницы и по Краснофлотской набережной обратно в церковь Там же. Л.241. . Верующие Екатерининской общины ежегодно проводили крестный ход вокруг своего прихода. Последний, согласно обычаю, “около 70 лет совершался в августе месяце на воскресенье”. Маршрут его был следующим: “Из церкви по М. Екатерининской на Б. Духовскую до ул. Лассаля, по Лассаля до ул. Урицкого, по Урицкого до Золотушной набережной, по Золотушной набережной до моста, по ул. Герцена до Володарского, по Володарского мимо бань до М. Екатерининской по М. Екатерининской прямо в церковь” Там же. Л.277, 278.. В 1927 году подобный ход был совершен 21 августа Там же. Ф.53. Оп.2. Д.241. Л.100.. После ранней литургии 17 августа 1924 года был совершен крестный ход Пятницкой общиной по улицам Свободы, Пятницкому пруду, М. Октябрьской и Пятницкой Там же. Ф.412. Оп.1. Д.25. Л.280, 281.. После поздней обедни 19 августа 1924 года крестное хождение было совершено Иоанно-Богословской общиной (по улицам М. Архангельской, Воскресенской, Хлюстова, Богословской) Там же. Л.258.. 28 августа 1924 года Кирилло-Рощенской общиной в праздник Успения Божией Матери был совершен крестный ход по следующему маршруту: по Советскому проспекту, до половины улицы К. Маркса, по улице Лассаля до улицы Урицкого, до Свешниковской улицы, по Свешниковской улице на набережную до Петровского домика и обратно в церковь Там же. Л.247. . В это же день был устроен крестный ход и Богородской Нижнедольской общиной по Пречистинской набережной. Там же. Л.219, 221. 29 августа 1924 года с крестным ходом (по площади Свободы и улицам Свободы, Пятницкой, М. Октябрьской) после поздней обедни прошли верующие Благовещенской общины Там же. Л.254.. Никольской Глинковской общиной было получено разрешение на совершение крестного хода 31 августа в пределах прихода в день Святых мучеников Флора и Лавра, который, по сведению уполномоченных, совершается ежегодно с 1868 года. Маршрут его был следующий: из храма крестный ход идет по М. Глинковской до Пятницкой улицы, по Пятницкой до окраины, по окраине города вблизи железной дороги до Галкинской улицы, далее по улицам Галкинской и Флоровской на Набережную Свободы по направлению к храму Там же. Л.286, 287.. В тот же день 31 августа 1924 года (в воскресенье), по примеру прежних лет, был устроен крестный ход вокруг прихода Антипиевской церкви (по улицам Чернышевского, Подлесной, Дмитриевской, Кремлевской, Антипиевской) Там же. Л.272-273.. 7 сентября (в воскресенье) 1924 года было разрешено прохождение с иконами крестного хода Власиевской общине по улицам М. Обуховской, Набережной Свободы, Октябрьской, Кузнецкой, Власиевской и в церковь, “согласно существующего обычая” Там же. Л.275.. В Богородском кладбищенском храме, согласно традициям, крестный ход совершался внутри кладбища. Так, 15 июня 1924 года крестный ход был проведен после поздней литургии вокруг Богородского кладбища Там же. Л.122., 7 июня 1925 года шествие с храмовыми святынями также было совершено внутри кладбища Там же. Ф.53. Оп.2. Д.809. Л.198-200.. 1 августа 1923 года (по ст. ст.) практически во всех городских храмах были организовывались крестные ходы вокруг своих приходов Там же. Д.807. Л.48.. В отчетных документах ОГПУ за 1928 год отмечалось, что во время больших религиозных праздников Пасха и Рождество, во время таких церковных церемоний, как “погребение Христа и Встреча новорожденного Христа” вокруг Богородского кладбищенского храма совершались крестные ходы вокруг церкви УФСБ по Вологодской области. Ф.3. Т.18. Л.233..

Таким образом, крестные ходы вокруг храма и вокруг прихода являлись важным элементом церковно-приходской жизни, символизировавшие сакральную значимость приходского пространства для православных вологжан. Очевидно и то, что постоянство этих обычаев позволяло верующим горожанам беспрепятственно участвовать во всех известных им шествиях. Казалось, что традиция проведения крестных ходов не прерывалась во времени.

После объединения приходских общин в 1930 годы вокруг кладбищенских храмов традиция крестных ходов также не прерывалась. Так, известно, что 14 мая 1930 года верующими и духовенством был организован крестный ход с Горбачевского кладбища к спуску реки (по улицам Крестьянской и Воздвиженской) ГАВО. Ф.366. Оп.1. Д.274. Л.285.. 11 мая 1930 года общиной кафедрального собора также было получено разрешение на совершение крестного хода к реке Там же. Л.287.. По сведениям Н.И. Федышина такого рода крестные ходы совершались и более позднее время - в середине 1930-годов Воспоминания Н. И. Федышина. С. 2.. Но территория их сокращалась и они тоже как бы вытеснялись на городскую периферию.

Кроме упомянутых ходов, в течение долгого времени (по нашим сведениям до 1931 года) сохранялся обычай общегородских праздничных крестных ходов. Последние, в свою очередь, логично разделить на два вида: крестные ходы на реку Вологду с водосвятием и крестные ходы вокруг города. Особая значимость таких крестных ходов обуславливалась тем, что в Вологде, согласно давнему обычаю, ежегодно совершалось восемнадцать крестных ходов, утвержденных духовной консисторией Крестные ходы в Вологде // ВЕВ. 1902. № 15. С.444.. Установленный порядок хождения с крестным ходом к реке в течение 1920-х годов имел весьма сложную структуру. На первом этапе православные со святынями, возглавляемые приходским духовенством, сходились к кафедральному собору. После этого крестный ход продолжал свое движение к реке Вологде в районе Соборной горки, где и совершалось водосвятие. На последнем этапе крестный ход продолжал свое движение вокруг города, возвращаясь обратно к центральному храму. Такие крестные ходы проводились в следующие церковные праздники: Крещение, Преполовенье Пятидесятницы, Спасов день, в День Происхождения Честных Древ Креста Господня. Так, 19 января в 1925 года, в День Крещения Господня, 28 религиозных общин Патриаршего управления при участии городского духовенства совершили крестный ход “на Иордань” из церкви Дмитрия Прилуцкого и водосвятное молебствие на реке. Выбор Дмитриевского храма был обусловлен, главным образом тем, что кафедральный Воскресенский собор принадлежал в то время обновленцам и движение от него крестного хода патриарших общин было невозможным. Дмитриевский же храм, располагавшийся вблизи реки, в то же время являлся и центральным для одного из городских локусов - Заречья. 14 августа (1923-25 гг.) в праздник Происхождения Честных Древ Креста Господня совершались крестные ходы из кафедрального собора на реку Вологду для водосвятия после поздней литургии ГАВО. Ф.53. Оп.2. Д.806. Л.94-95; Ф.412. Оп. 1. Д.25. Л.265. . 13 мая 1925 года по случаю праздника Преполовения Пятидесятницы из кафедрального собора был крестный ход на реку Вологду для совершения чина освящения воды. По окончанию этого крестный ход прошел вокруг города Там же. Д.809. Л.179, 190.. В 1928 году в этот же праздник были проведены два крестных хода. Один из них возглавлялся обновленческим духовенством и совершался вокруг города. По его окончанию сторонники патриаршего управления устроили свой крестный ход от церкви Благовещения на реку для совершения молебна и водосвятия УФСБ по Вологодской области. Ф.3. Т.18. Л.278. . Довольно подробные сведения о проведении крестного хода упоминаются о. Алексеем Резухиным в своих воспоминаниях: “Помню период еще более ранний (1929-30 гг. - И. С.), когда ходили с крестным ходом в день Крещения Господня из храма Благовещения Пресвятой Богородицы на реку. Возглавлял шествие архиепископ Амвросий. Было много духовенства, а верующих было очень много, так много, что за порядком наблюдала конная милиция. Шли около Кремля, Воскресенского собора и мимо храма Александра Невского, спустились к реке. На лед вошли духовенство и певчие. Народ стоял на берегу реки, на Соборной горке и на стороне Заречья с поднятыми воротниками, повязанными шарфами, башлыками. Был лютый мороз. Владыка же Амвросий опустил крест в воду голыми руками. Великолепное было зрелище, торжественное служение, которое еще увеличивалось от пения народа, собравшегося в количестве нескольких тысяч. Во время шествия на “Иордан” по улице города был запевалой или как у нас называется голосовщиком диакон Екатерининской церкви - Николай Суровцев, обладавший звучным высоким басом. Он энергично дирижировал и увлекал за собой народную массу” Летопись Вологодской епархии за время с 1930 по 1940 год... С.12-13. . Подобный крестный ход и водосвятный молебен при участии трех архиереев был и в Крещение 1928 года. Тогда в богослужении участвовал архиепископ Сильвестр (Братановский) УФСБ по Вологодской области. Ф.3. Т.18. Л.4..

В конце 1920-начале 1930-х подобная практика несколько меняется и крестные ходы представляли собой шествие от одного, как правило, центрального храма к реке. В связи с этим крестные ходы лишались важного подготовительного этапа - шествия от приходских церквей к центральному храму - который имел глубокий духовный смысл, заключавшийся в соединении приходских сообществ в единое целое. Обычно общегородские крестные ходы собирали большое количество верующих горожан. В большинстве случаев они возглавлялись епархиальным архиереем.

Другой вид общегородских крестных ходов представлен крестными ходами вокруг города. Выделение данного типа шествий в самостоятельную группу объясняется прежде всего тем, что в отдельные праздничные дни духовенство и верующие совершали крестное хождение только по границам городского пространства, исключая остальные элементы, свойственные первому виду. Нам известен пример такого шествия, организованного обновленцами Вологды в День Преполовения Пятидесятницы в 1928 году Там же. Л.278-278об.. Вместе с тем, судя по нашим документам, подобные общегородские крестные ходы совершались не столь часто, как, например, крестные ходы на воду.

В связи с тем, что городское приходское пространство включало в себя и территории окрестных деревень, то в рассматриваемый период продолжала существовать традиция крестных ходов за пределы города в близлежащие деревни, жители которых, в большинстве случаев, являлись прихожанами городских храмов. Так, 27 мая 1925 года был совершен крестный ход из кафедрального собора по Советскому проспекту и Московскому тракту к Богоявленскому Лостинскому храму и обратно ГАВО. Ф.53. Оп.2. Д.809. Л.196.. Данный крестный ход проводился ежегодно по давнему установлению. (Как отмечалось выше, в храме Богоявления Господня в 1766 году явилась чудотворная икона Божией Матери “Всех Скорбящих Радости”, перенесенная в том же году в кафедральный Софийский собор Вологды) Вологодский иллюстрированный календарь. 1894. Вологда, 1894. С. 22-23.. В Ильин день - 2 августа 1925 года - крестное шествие было совершено в деревню Бывалово Пригородной волости из Никольской Глинковской церкви ГАВО. Ф.53. Оп.2. Д.809. Л.282.. Ежегодно (по неполным сведениям - до 1930 г.) в День принесения иконы Преподобного Дмитрия Прилуцкого - 3 (16) июня - совершался крестный ход из храма Дмитрия Прилуцкого в Спасо-Прилуцкий монастырь Воспоминания Палтусовой Е. С. . В сводках ОГПУ за 1928 год также отмечалось: “Ежегодно справляемый в Прилуках праздник 3 июня старого стиля Дмитриев день после закрытия Прилуцкого монастыря празднуется только одним тихоновским духовенством, которые в этот день торжественно, при большом стечении народа, демонстративно идут с крестным ходом в Прилуки, что происходило в последние два года” УФСБ по Вологодской области. Ф.3. Т.18. Л.278.. Из Никольской Владыченской церкви в праздничные дни до конца 1920-х годов совершались крестные ходы в Семидеревенщину (местное название окрестных деревень на восточной окраине Вологды: Фрязиново, Хорхорино, Желудкино, Баранково, Тепенькино, Доронино, Погары) Там же. Л.333..

После крестных ходов было принято угощать духовенство. Е. С. Палтусова вспоминает: “После крестного хода многие, особенно богатые семьи, приносили на угощение причту пироги, яблоки и др.” Воспоминания Палтусовой Е. С.. В сводках ОГПУ от 10 мая 1928 года было зафиксировано, что после крестного хода в день Преполовения Пятидесятницы “тихоновские попы пошли на угощение, а обновленцы поволоклись домой, так как их никто не хочет угощать” УФСБ по Вологодской области. Ф.3. Т.18. Л.278 об.. Раскол в Церкви привнес ряд нестроений в богослужебную деятельность, и, в частности, в практику проведения крестных ходов. Обновленческие общины, как правило, проводившие крестные шествия независимо от патриарших общин вместе с тем многократно пытались лишить большую часть верующих патриарших общин возможности организовывать собственные крестные ходы. Например, еще в 1923 году Вологодское Епархиальное управление обновленцев дважды выступило с протестом на проведение крестных ходов тихоновцами одновременно по старому и новому стилю ГАВО. Ф.53. Оп.2. Д.807. Л.42, 48.. В сводках ОГПУ за 1928 год фиксируется следующее: “Самый день Преполовения нынче прошел с некоторыми особенностями: оказалось, что [обновленцам] был разрешен крестный ход по городу, как это было в старые годы, тихоновцам же не было разрешено. Обновленцы торжественно шествовали мимо тихоновского крестного хода около Овсянникова моста. Обновленческие попы, проходя мимо тихоновцев, орали: “Пасха красная!”, а тихоновщина в это время пускала им вслед разные пожелания: “Большевики большевикам разрешили крестный ход по городу, а православным христианам не дают!” УФСБ по Вологодской области. Ф.3. Т.18. Л.278-278 об..

Значение крестных ходов в православной праздничной культуре горожан было велико, что свидетельствует и о высокой степени религиозности населения, активно принимавших участие в данных шествиях. Искусственное прерывание традиции происходит уже к середине 1930-х годов, когда крестный ход становился возможен только в пределах церковной ограды, а со временем и вообще был запрещен.

В целом на протяжении всего исследуемого периода в Вологде сохранялось уставное богослужение, продолжали быть самоценными обряды жизненного круга, широкое распространение получили праздничная культура, церковное пение и др. Характерной особенностью бытования православной праздничной культуры в исследуемый период было сохранение традиции крестных ходов (внутриприходские, общегородские, крестные ходы на реку, за пределы города). До середины 1930-х годов крестный ход являлся необходимым элементом большинства церковных праздников. Длительность бытования православной традиции обусловлена тем, что религиозная жизнь горожан не потеряла своей духовной основы: сохранялся полный литургический круг тайносовершительства, уставное богослужение, нормы христианской этики и церковное благочестие в среде верующих. Более того гарантом ее сохранения были сами православные горожане.

До конца 1920-х годов деятельная часть воцерковленных вологжан представляла собой весьма влиятельную и разнообразную группу, вобравшую в себя все возрастные и социальные слои населения, в равной степени представлявшую мужчин и женщин.

В 1920-е годы численность зарегистрированных приходских составов росла и к 1 января 1929 году достигла 7250 человек. Последующие изменения, происходящие как под влиянием ликвидационного государственно-идеологического прессинга, так и в связи с разрушением приходской сети, выразились в сокращении численности приходских составов и последовательном вымывании из их рядов учащихся, торговцев, служащих. В меньшей степени это коснулось таких социальных групп как крестьяне и рабочие. В результате традиционная структура воцерковленного населения была деформирована, подавляющее большинство в нем уже с середины 1930-х годов занимали пожилые неработающие женщины. Такой состав с точки зрения государства должен был олицетворять провозглашенный в атеистической пропаганде “анахронизм” Церкви, представлять Веру как “пережиток”, а, следовательно, обеспечить ее неизбежное угасание. Подобные религиозные объединения представлялись идеологически менее опасными, а потому в конце 1930-х годов при сохранении бдительного контроля власти наблюдалось известное ослабление репрессий.

В период усиливавшихся гонений на Церковь воцерковленные прихожане переняли на себя ответственность за жизнедеятельность храма и причта. Являясь деятельными участниками внутриприходской жизни, они самодеятельно расширили круг обязанностей по благоустроению храма.

Благодаря “оставшимся в церковной ограде” верующим складывавшийся веками богатый православный опыт в целом не был утрачен. Однако явное смещение ориентиров при передаче традиций воцерковления все же происходило. Во второй половине 1930-х годов пожилые вологжане становились хранителями не столько вероучительных догматов, сколько форм и норм традиционной этноконфессиональной повседневности. В воцерковлении следующих поколений ослабевала роль всесторонней катехизации и усиливался акцент на обрядовой жизни Церкви.

Воцерковленная повседневность до начала 1930-х годов сохраняла и воспроизводила все формы традиционного религиозного общения православных горожан: сохранялись уставное богослужение и церковный календарь, продолжали быть самоценными обряды жизненного круга, общегородские и приходские крестные ходы и др. Однако и здесь наметились асинхронные процессы в эволюции внешней стороны обычая и обряда.

Складывается впечатление, что раньше всего свелась к минимуму практика церковных венчаний. Со временем все более затруднялась практика крещения, которая со второй половины 1930-х годов обретала, наряду с традиционными, скрытые внешне формы: тайные крещения, крещения на дому, крещения мирянами и т. п. Менее деформированным оказалась похоронно-поминальная обрядность, сохранившая дольше других черты публичности. Что касается таинств исповеди и причастия, то их практику проследить значительно труднее. Очевидно, она зависела, главным образом, от количества действующих храмов и численности духовенства.

Обычаи иконопочитания имели довольно длительное бытование как в храме, так и в “домашней церкви” и изменялись лишь в связи с изыманием святыней из храмов.

В целом церковная жизнь и православная этика как самоценные соционормативные установки сохранялись в течение всего исследуемого периода даже на фоне публичного осмеяния. К концу 1930-х годов, все больше лишаясь официального, общественного понимания и признания, церковная жизнь замыкалась в стенах храма и “домашней церкви”.